|
Журнал. Электронная версия Серия "Знаете ли Вы?" Интересует ли
Вас подлинное значение каждого слова? |
|||
|
|
|
||
|
Автор: Маленков С.К. Формат *.htm |
Формат WORD: |
||
|
УДК 821 {ББК 84 (2Рос=Рус)6-44} М 18 |
Формат А4 |
Формат А5 |
|
Родом из "среднего"
или Учиться, учиться… Но как?
Образование не должно быть "средним".
|
1. Как толкнули меня к этой идее \ 2. Феномен
школы \ 2.1. Учитель не должен врать \ 2.2. Досрочное разочарование
\ 2.3. Этап "усреднения" \ 3. 1.
Как толкнули меня к этой идее. С детства я знал только
одно правило (№1), которое было семейной традицией: Всё делать надо
максимально добросовестно, а, значит, - только отлично. А для этого надо учиться. И правило это не вызывало сомнения. Ведь
никому не хочется надевать неряшливо выстиранную (или неглаженную, рваную)
одежду, ложиться на плохо отстиранную постель. Любое пятнышко из белья и
одежды мама готова было "выгрызть". Полы в комнате не просто
сверкали, они пахли свежим деревом… И я был обучен мыть и стирать, чтоб не
пропасть без мамы. А кому хочется есть
невкусное? От маминого борща и галушек "за уши не оттащишь". И ото
всего, что она готовила. Тут моему ученью мешали "рост" керосинки[1] на
кухонном столе и её опасная начинка. Всему своё время – правило №2. Но кто знает это время,
можно ли его угадать самому? При царях и раньше – в
подмастерье, т.е. учеником на профессию отдавали к мастерам. К плохим – даром, почти в
рабство за еду и учёбу. Хорошим наставникам надо было дорого платить. И в
очень немногих книгах рассказано о счастливчиках, учившихся даром и у хороших
мастеров, даже – у великих. Зажиточный мастер мог пренебречь платой за учёбу,
если по старинному правилу искал талантливого наследника своего ремесла,
ценил это выше заработка за обучение. После революции учить
стали всех. И бесплатно.[2] Отец
был уважаем за отличную работу. И я поначалу думал, что он не рассказывает о
своих учителях, потому что его химкомбинат – "закрытая" работа, под охраной, секретная. А отец не
просто был хорошим слесарем-универсалом. Водопроводный цех РМЗ
Новомосковского химкомбината обслуживал и водопроводы, и теплотрассы, и
канализации, и спецтрубопроводы самых разных цехов. Трубопроводы были и
подземными, и подвальными, и настенными, и висели на столбах. А начинал отец
десятником-строителем тех же цехов. И был даже какое-то время начальником
городской банно-прачечной системы. "Куда Родина поставит"… Когда
мы летом уезжали в деревню "в отпуск", приходили деревенские
соседи и уговаривали отца выкопать колодец, помочь дом или хлев
"срубить" или "поставить". Не слесаря это дело, явно. Но
отца звали с большим уважением, как известного мастера. Отец был, конечно, не
единственный плотник в округе, умельцы сколачивались в бригаду, но отца
каждое лето ждали. Да ведь отпуск летом давали ему не каждый год… Значительно
позже я узнал, что копание колодцев – особый талант, которого и в профессиях СССР
нигде не числили, и в "трудовые
книжки" не вписывали, т.к. нигде этому не учили с принятием экзаменов
"под печать". Не то, чтобы экзамены некому было принимать или
лучшего из спецов на экзаменаторы выбрать не могли… Просто кто-то решил, что
больше копать колодцы не надо будет, всем водопровод проведут. А вместо
бревенчатых изб будут строить дома из кирпича… И обрекли навыки умельцев на
забвение… Даже книг об их ремесле не издали. Потом спохватились, искать
невымерших умельцев стали, расспрашивать… Я не запомнил рассказов
отца о его учителях. И не только потому, что мал был, а дело было в молодости
отца, когда он (ежё до революции[3])
нанимался в ученики "за хлеб". Но я запомнил его слова, что до сих
пор в стране трудно попасть в ученье, многому негде научиться, но тьма
"неучтённых умельцев"[4],
и плохо там, где это так. Но в умельцы стремиться – хорошо, а быть им –
прекрасно. Прошло давно время
мастеров-одиночек и их учеников-наследников. После революции учить стали
всех. И бесплатно. Но чему и как? В "детсаду" учили только тому, что хотела воспитательница[5], и
по назначенным часам. Я не знал, что "программа такая". Но мне это не
нравилось. Меня тянуло к выбору обучения и к неназначаемым
учителям, а к выбираемым, к которым
"тянуло". Я рвался от
"детсада", охотно шёл на работу к маме, где проводил без
устали дни, где мне все охотно и по-доброму показывали свою часть работы,
давая попробовать, отгоняя только от станков[6]. Во дворе за
"перекуром" от волейбола учителя из соседнего дома-общежития меня
весело обучали читать[7]
газеты, затем – обучили писать. Я многому обучился
"не вовремя" и "не по правилам", исходя из общественных
правил страны, которые на всех валились невесть откуда. Но быть "как все"
ещё и означало "быть середнячком", а не быть лучшим и не учиться наилучшим образом. А это
противоречило семейным правилам и пониманию правильной жизни. Но вот настала пора, к которой все
готовились, как к празднику, но которые для меня принесли немало печали. Это пришли годы моего
планового образования, "школьные годы чудесные". И я узнал, что школа
бывает начальная (вариант ликвидации безграмотности = ЛикБез, затем средняя
и высшая. Отдали меня в "начальную", доказывая, что всё
предыдущее обучение "не имеет значения"[8]…
Глупо… В 50-е годы о
"средней" школе говорили как о достижимой для немногих, а о
"высшей" – для исключительных, идущих "в начальство". Так
что "среднячками" становились люди с начальным образованием, потом
– с образованием до "семилетки", "восьмилетки"… Главное –
научиться читать и считать зарплату… И то, что я это умел уже
до школы, лишало меня смысла этой школы. "Среднее"
образование было "высшим" (наибольшим в жизни) для большинства… Получение его давало
якобы шансы на "иную жизнь". Именно о ней говорили, а не об
образовании… И к понятию "средний" отношение у меня было как к
чему-то самому плохо определённому и неустойчивому… Первые же дни в школе стали мучительными и вызвали мою сильную нелюбовь
к школьному дому и его работникам, как и "детский садик", в котором
садика (с фруктовыми деревьями) не было, был только домик и дворик. Но его не
хотели переименовывать в "детский домик с двориком". "Детский дом", как мне объясняли, это плохо, туда попадают,
только лишившись родителей. -
Почему? – недоумевал я. – Наш дом тоже детский, а у нас у всех есть
родители. Только садика – нет. Враньё получается. А врать – не
хорошо. Они брались учить и
воспитывать. Но чему могли научить вруны? К чему может привести принятие на
веру у них чего-то с виду нужного, но что может тоже оказаться обманом? За несколько лет борьбы со
взрослыми врунами я так и не убедил их не врать. На пересказ услышанного из
радио – взрослые не естественно улыбались. Радио убеждало, что все равны[9], а
жизнь убеждала в обратном… А насколько чудной была их реакция на показ
газетных статей![10] И через всю жизнь я пронёс
это недоверие к тем, кто уличён во лжи хоть раз, но пытается учить и
воспитывать. Меня в
"детском садике" приучали играть тогда, когда хотелось побыть
одному. Нельзя было рисовать тогда, когда к этому тянет, но "не настало
время" занятий. И надо было рисовать или петь, когда этого совсем не
хочется… Мог ли я любить этот дом насилия? Мог ли я быть счастлив в
заботах моих воспитателей? И как они могли не понимать этого? Самые большие и
интенсивные познания о мире человек получает с рождения и до
"детсадовского" возраста. Далее всё замедляется и заменяется
рутинным повторением ежедневных событий, когда новый прожитый день ничего
нового не даёт. Человечек затормаживается. Зачем? Ведь он пока способен,
например, обучиться говорить и мыслить на любом языке.[11] А
его этому не учат! Родители в атом
"талантливом возрасте" своих детей не имеют помощников в индивидуальном
и групповом развитии талантов. Наоборот, детей этого возраста просто
вскармливают, как гусениц… Часы ухода из дома "в
сад" до возвращения из него были полны для меня личной трагедии. И
чувствовал этого сполна только один человек – мама. Вскоре мой отказ ходить
"в сад" без садика обсудил городской профсоюз и родителям
разрешили… оставлять меня дома одного… Но сначала мы с мамой начали уходить
вместе с ней на работу, к ней в картонажный цех артели, делавшей коробочки
для фотохимреактивов химкомбината. И ко мне вернулось душевное равновесие. Я
мог и дома оставаться целыми днями, рисуя все дни напролёт, играя когда хочу
и во что хочу! Затем радио подтолкнуло меня на второе выяснение отношений с государством, я начал читать,
за 4 года до школы… И всё чаще мне говорили, как многому меня научат в школе. Я не мог
этого дождаться. Тем более, что из-за дня рождения 29 сентября я не мог пойти
в школу с ровесниками, родившимися до 1 сентября. Я должен был пропустить год
и считал это такой трагедией, что мне разрешили стать школьником "на год
раньше"… Обучившие меня читать и
писать учителя из общежития, стали мне ожидаемым образцом школьного учителя,
что стало основой моего разочарования в первом же классе. И вот я в школе №12[12]. Меня торжественно брались…
обучить читать и писать. Что могло быть глупее?
Ведь это я уже умел! Тогда
родителей стали винить за то, что я
обучился читать и писать раньше времени. Бредово! А кто решил, когда впору это
знать? И кто назначил всем один срок для новых знаний в жизни, равные шаги в
них и равные успехи? Хуже того, уроки "чистописания" отвлекали на занудное
выведение наклонных палочек и крючочков, не давая навыков в грамотности
письма. А смысл написанного для меня уже был важнее его красоты.
И отличниками были красиво пишущие палочки без навыка написать осмысленное
письмо! Абсурд! А для меня был роднее "печатный" текст, т.к. я
учился по газетам. "Входить в моё
положение" школа не желала. Меня "ломали". И до 3 класса к
школе привили больше ненависти, чем интереса. Кроме того,
в школе поведение учителей резко отличалось от "свойских" отношений
с учителями во дворе и от "домашнего учительства" родителей. Тут
они были "на дистанции", начальственно-казарменно[13]
строги, далеки от желания довести каждого из нас к своей цели жизни. И
это было убийственным разочарованием[14]
в школе. Лично в нашем классе учителем была по виду
добрейшая полноватая "бабуля". Не кричавшая, не бранящая, но и не
пускающая идти вперёд от уже достигнутого мной. Всё по плану, принудиловка
хуже, чем у воспитателей детсадика… Тут ведь отдых только на короткую
"перемену", да и что это за отдых! Гам, беготня в коридорах… Во
двор едва успеешь выйти, да и был он практически пустым[15]. Спасла установка мамы, что
"учишься ты не для оценки и не для учителей, а
для себя". И она, с 2 классами сельской школы, фактически вела
все мои "факультативы" при огромной поддержке отца с 6 классами
образования "вечерней" школы. Каждый год я
получал грамоты "за успехи и отличия в учёбе", в числе достойных
принят был в пионеры. Мы таскали макулатуру вагонами, тоннами – металлолом[16],
из которого был сделан детский эшелон поезда в Детском парке[17],
который я увидел, только переехав жить в город-спутник. А в 5 классе,
"выпускном" из "начальной" школы, мне от школы подарили
самый дорогой подарок – золотистый том Детской Энциклопедии. Что-то учителя
поняли… Но мой отъезд на новую квартиру за 12 километров – навсегда порвал
едва начавшеся их понимание… Лучшие "кружки"
и библиотека были в ДК – Доме Культуры "Химик" Был ещё ДК
"Энергетик" (для рабочих городской ГРЭС[18]
(электростанции на буром угле), но он был на квартал дальше[19],
на окраине перед тюрьмой и химкомбинатом, и я туда не ходил. В 4-5 классах у нас
появился "шеф", молодой и весёлый парень, рабочий с химкомбината,
который устраивал нам экскурсии. Но их было мало[20], а
больше от школы № 12 в памяти не осталось… |
|
19 мая 1963 в числе отличников школы № 12 я впервые попал на парад в
честь "дня пионеров" в город-спутник
"Новомосковск-южный". Прямо с парада я потопал на новую квартиру №
4, которую в этот день получил отец на улице Коммунистической в доме № 26. А
1 сентября я отправился в "среднюю" школу № 9 через дорогу[21] от
дома. Тут меня ожидали "новые порядки". Теперь был не один
учитель на все предметы, а на каждый предмет специальный учитель. Только мы привыкли к чехарде учителей, как началась новая чехарда:
ввели кабинетную систему. Теперь на урок химии, не она шла к нам со всеми
причандалами, а мы шли в класс, где всё есть для темы урока. То же – для
математики, географии, литературы. Только на уроки физкультуры и труда мы
привычно шли в физкультурный зал и в мастерские. И это убеждало в
правильности специализации комнат для занятий. Остальная специализация была такова: более успешные ученики (или
детки больших по должности родителей) зачислялись в класс "А".
Остальные – (неофициально!) по рангу. Перевод в класс ближе к "А" -
награда. А по истории нам доказывали строительство в СССР бесклассового
общества… Сколько я не рассказывал о моих предложениях разбить обучение на Кубики знаний, готовя к мозаике профессий и Мозаике гражданина,
меня не слышали и не хотели слышать, т.к. все новации нормально
воспринимались только "сверху"… И снова школа рождала апатию и желание из неё вырваться… Взломщиком этих дурных порядков
оказался только новый физик на мои годы 9 и 10 класса – Николай Фёдорович Козлов. Его за новаторство убрали из ВУЗа,
сбросили в школу. Спасибо директору Бугринову, они договорились на афёру
эксперимента, который я описал в рассказах про кабинет физики ( пульт для учителя, Пульт учителя 2, Пульт учителя 3 ) за малость
от которого была получена тройная медаль и то не главным
героем – Козловым, а остальное вообще не было оценено и было быстро забыто, а
потом уничтожено… На этом фоне я постоянно вспоминал отцовские рассказы про
"неучтённых
умельцев", неотмеченных героях, при его неучтённые навыки профессий, как
потом игнорировались и наборы моих неучитываемых профессиональных навыков… В
умельцы стремиться – хорошо, а быть им – прекрасно. И плохо там, где это так. Аттестаты школ не давали картины качества слоёв общества ни по годам, ни по
сложившимся коллективам. Что означает там оценка по географии, ботанике,
геометрии? Какова эта многомиллионная "масса"? Чему один учится неделю, тому
иной - всю жизнь. И ремесло не виновато. Результат и срок учёбы зависит от
дающего и берущего знания, навык. Отец всему научился из
"рук в руки". В "школе мастеров", которую он окончил
после войны, его научили лишь бригадному администрированию и оформлению
"нарядов". И от него я узнал, что мастер в советское время
был администратором группы умельцев, но далеко не всегда – лучшим
умельцем группы, как это было безусловно в старину. Повиновение не лучшему –
разрушительный принцип, лишающий многих стимулов, вносящий много вредного. А что учить начали не
лучшие из своей профессии – ещё более разрушительный принцип. Так как
подготовить такие учителя могут только подмастерьев ремесла, но не
мастеров своего дела. И в каждой профессии после общеобразовательных навыков
должен следовать мастер-класс, этап уроков у мастеров и аттестация
на профдостижения – лучшими мастерами профессии. Лучшие умельцы страны
исстари строили храмы и дворцы, Кремль и храм Василия Блаженного, расписывали
их. И учили учеников себе, чтобы не умерло их ремесло с ними. Многие века тянулось время
мастеров-одиночек и их учеников-наследников. И пока не научились
правители собирать мастеров в мастерские, школы и заводы, собирать умельцев и
таланты стали монастыри. Открыв институты и
ремесленные училища, правители посвящали их отраслям науки и
мастерства, забывая, что успех зависит не от абстрактной науки, а от учителя,
мастера. Одно дело учиться у Ломоносова, Менделеева, … и совсем иное – у
Морковкина и Мышкина (собирательный образ учителя без имени с блеском его
достижений). Хорошо, что поныне в театральных и музыкальных училищах и ВУЗах
идут на курс Личности, получая почерк Учителя. И плохо, что
в выпускных документах стоят уже предметы и оценки, и нет имён Учителя. Учёбу, когда Вы рвётесь учиться к определённому педагогу, когда Вас педагог отбирает в свои ученики и потом гордится Вашими достижениями, - нельзя сравнить с
отношениями кем-то набранной группы учеников, которых обучить обязывают по
каким-то правилам, без личных отношений стремления. В последних группах большинство учеников и учителей не запоминают друг друга,
не интересуются судьбой друг друга. И это – ущербная
система образовательных и гражданских отношений. Даже в большой стране,
среди многомиллионной массы обучаемых и обученных, даже при соблюдении
Стандартов Образования и оценки результатов, учитель даже точных наук готовит
Гражданина. Без этого – физики-ядерщики фашистской Германии не воспротивились
бы даче этого оружия власти. Без гражданских связей ядерные бомбы СССР
испытаны были бы на иных странах и народах, а не на своих внутренних
полигонах. В США этот разрыв и стал ядерной трагедией
Японии, когда для финала войны 1937-45 годов она не была нужна. Кто связал это с
отношениями учеников-учителей разных слоёв и разных наук? Пока эти связи не
учитываются, в обществе будет избыточное число
противоречий и непонимания. |
ã
Фонд гражданских инициатив Ò,
МО МОИП,
1993-2017
ã
Маленков С.К.,
член международного Союза славянских журналистов
и поставить его на Ваш сайт \ Раскрутись сверх Миллиарда (!) посетителей!
Наш адрес: 123458, Москва,
ул. Твардовского 13-2-169, тел. 8-925 537-28-07 \ 8-926-294-00-31 \
Skype:
uniqum53
E-mail: fogrin@rambler.ru
Предупреждение: Почтовые
адреса даются только для переписки на темы сайта и его публикаций.
Использование адресов электронной
и обычной почты для рассылки рекламного или иного информационного
мусора будет наказываться.
|
|
Обновление: 01-03-2017fog